Квакль-бродякль (Анна Архангельская)
Мафнет (видео)
Филологист (Николай Подосокорский) (видео)
Арзамас
N+1:
Отчёт
Онлайн
Рассказы о грамотах — главное лингвистическое событие осени, и с каждым годом количество их слушателей только прибывало: в последние два года они переместились в самую большую аудиторию МГУ и люди все равно стояли в проходах, свешивались с балконов и устраивались прямо под ногами у лектора. Это был верный способ встретить всех своих друзей и знакомых в одно время и в одном месте. Андрей Анатольевич живо интересовался списками слушателей, которые он составлял, изучал их и как-то даже перед началом лекции рассказал о своих наблюдениях над эволюцией имен, почерков и названий организаций в этих списках. Нельзя было не провести мысленной параллели между этими перечнями фамилий и теми, что так часто встречаются в берестяных грамотах и служат источником лингвистических открытий. Казалось, и то и другое для него исторические документы, которые он изучает с равным интересом, возвышаясь в вечности на недосягаемой высоте — и над новгородцами XI века, и над нами.
И одновременно Андрей Анатольевич не только не был недосягаем, но был абсолютно доступен для любого слушателя. На Летних лингвистических школах к нему выстраивалась очередь из школьников, и он с неподдельным интересом отвечал на их вопросы и обсуждал их идеи. Как-то один шестиклассник задал вопрос о том, какого рода слово «тапки». «Не помню! — ответил Андрей Анатольевич. — Откройте мой «Грамматический словарь», как там написано, так и есть». Что признается нормой, кажется, Зализняка не интересовало. Ему было важно знать не как правильно, а почему так говорят. Школьники с удивлением узнавали на его лекциях, что ударение «зво́нит» — не ошибка, за которую снижают оценку, а проявление мощнейшей языковой тенденции: на лекциях он демонстрировал собственноручно составленные таблицы глаголов с таким же переносом ударения и временем с точностью до десятилетия, когда этот переход в них произошел. Темы лекций Зализняка на Летних лингвистических школах ни разу не повторялись: он рассказывал о берестяных грамотах, о русском ударении, о механизмах экспрессивности в языке, о происхождении слов, об устройстве арабского языка… На последней лекции, в 2017 году, Андрей Анатольевич провел эксперимент со школьниками: попросил у них списки самых модных и современных слов из их лексикона и тут же демонстрировал принципы постановки ударения в этих словах, светясь радостью: «Во всех листочках, что вы мне сдали, было замечательное слово «хайп» с ударением всегда только «хáйпа», а не «хайпá» — и совершенно ясно почему!»
Мой собственный путь в лингвистику начался с традиционных лингвистических олимпиад, которые появились благодаря идеям Зализняка о самодостаточных лингвистических задачах — это тот тип задач, которого не придумал до него никто во всем мире. Олимпиада с такими задачами, впервые проведенная в Москве, сегодня распространилась по десяткам стран, проводится и международная лингвистическая олимпиада. С задачи Зализняка, которая позволяет любому неподготовленному человеку прочесть целый текст на санскрите, я начинаю любой цикл семинаров по введению в лингвистику и затем упоминаю имя Зализняка на каждой лекции и каждом семинаре — идет ли речь о лингвистических задачах, об истории русского языка, об ударении, о словоизменении, об определении падежа, о согласовательных классах, о нецензурной лексике, о словарях…
Читать полностью на «Афише»Коллеги в «Яндексе» и в Школе анализа данных знают, что именно благодаря Зализняку «Яндекс» понимает русские слова независимо от той формы, в которой они стоят, — именно его «Грамматический словарь» лег в основу компьютерной морфологии, на которой работают и «Яндекс», и многие другие системы автоматической обработки естественного языка. Но, описывая систему русского словоизменения, Зализняк, конечно, и не предполагал, что его работа будет встроена в миллионы компьютеров и телефонов. Как и не думал, занимаясь анализом древнерусских клитик (коротких безударных слов), что этот анализ позволит поставить точку в подлинности «Слова о полку Игореве». Главным для него был поиск истины, а не пути ее дальнейшего применения. Потому, что интересно именно это. И этим интересом он заражал своих современников — всем нам хотелось слушать Зализняка и говорить с ним.
24 декабря 2017 года ушёл из жизни Андрей Анатольевич Зализняк. Академик, величайший учёный, благороднейший человек… Это огромная утрата для науки и для человечества. Но я переживаю эту утрату как личную потерю близкого и дорогого человека. Думаю, не только я, но и очень многие другие люди с уходом Андрея Анатольевича почувствовали себя осиротевшими…
О Зализняке написаны десятки статей и сотни постов в социальных сетях, и мне сейчас нет смысла писать о его огромных достижениях и значении его личности в истории науки. Я просто хочу поделиться своими личными воспоминаниями и добавить к рассказам о нём какие-то штрихи.
Мне посчастливилось быть не только современницей А. А. Зализняка, но и его ученицей, мне довелось слушать его лекции, беседовать, советоваться с ним.
Когда я в 1971 году поступила на Отделение структурной и прикладной лингвистики МГУ, Андрей Анатольевич был молодым профессором, доктором наук и вёл на Отделении несколько разных курсов. Конечно, Зализняк был любимым преподавателем всех без исключения студентов. Мне и моим однокурсникам повезло больше других: у нас Зализняк вёл целых три курса: введение в языкознание, древнерусский язык и старославянский язык. Лучшее введение в специальность трудно себе представить, а древнерусский и старославянский стали у меня любимыми предметами, хотя раньше меня никогда не интересовали древние языки. Хорошо помню, как я сдавала экзамен по старославянскому. От А.А. вопрос за вопросом, а у меня то взлёт, то заминка. Так он колебался между пятёркой и четвёркой и в конце концов говорит: «Вот последнее задание: переведите этот текст с русского на старославянский. Переведёте – пятёрка». И написал на листке текст. Я перевела, а текст, написанный рукой Учителя, до сих пор хранится у меня.
А как мы сдавали древнерусский… Этот курс длился два семестра, и после первого семестра надо было сдавать зачёт без оценки. В те времена студенты сами участвовали в формировании расписания сессии, и студенты нашей группы вынесли зачёт в экзаменационную сессию и оставили на подготовку максимально возможный срок (кажется, почти неделю). Все хорошо учились и в принципе могли бы сдать зачёт даже без подготовки, но стыдно было ответить Зализняку абы как, поэтому сидели всю неделю и готовились, готовились…
Но ведь и Андрей Анатольевич к каждой своей лекции тщательно готовился (не только в мои студенческие времена, но и много позже, когда он был уже в статусе академика). Он умел выстраивать материал так, чтобы слушатели как бы сами делали открытие, поэтому лекции были необычайно увлекательны, каким бы явлениям ни были посвящены.
Поэтому его не радовали два момента. Во-первых, излишняя осведомлённость слушателей. Помню, на первом же занятии по древнерусскому он предложил задачу на древнерусский язык, решив которую, можно было узнать несколько основных грамматических правил древнерусского языка, главное – из материала задачи можно было понять, что в древнерусском было двойственное число. Я любила решать лингвистические задачи и вызвалась к доске. Разбор задачи прошёл успешно, но Андрей Анатольевич не увидел большого удивления на моём лице. «А знали ли Вы, – спросил он, – что в древнерусском было двойственное число?» – «Да», – ответила я. Должна признаться, что я слышала раньше о двойственном числе, но совсем забыла об этом факте, решая задачу, и вывела это именно из условия задачи. Но ведь знала же и честно призналась. Андрей Анатольевич нахмурился. Он-то рассчитывал на эффект открытия и предпочёл бы, чтобы лишних предварительных знаний не было.
Второе, чего он не любил и чему даже препятствовал, это чтобы студенты повторно приходили к нему на тот же самый курс. Дело в том, что на занятиях Зализняка даже в те далёкие времена всегда было больше народу, чем в официальном списке. Приходили студенты с других курсов, других отделений и даже вовсе не студенты. Они, естественно, спрашивали разрешения присутствовать на занятиях, в общем случае Андрей Анатольевич, конечно, разрешал, но, если узнавал, что студент этот курс уже посещал, отказывал. Почему? Не хотел, чтобы этот студент видел его в той же роли (ведь преподаватели всегда в какой-то степени актёры и иногда тщательно подготовленные эпизоды преподносят как экспромты). Боялся, что эти уже подготовленные студенты не дадут насладиться эффектом открытия другим студентам.
Я слышала, что в последние годы некоторые студенты несколько раз посещали один и тот же курс Зализняка. Но, во-первых, в последние годы он не читал обязательных курсов, где всё же больше жёсткости в программе. Во-вторых, повторяя через несколько лет спецкурс с тем же названием, Зализняк каждый раз выстраивал его несколько иначе. А может, с годами он стал спокойнее относиться к неизбежным повторам.
В наше время Андрей Анатольевич вёл ещё спецкурс для всех желающих по санскриту. Я ходила на первые занятия. Это было блестяще. Но всё же древние языки – не моя стихия. Я стала не успевать готовиться и тем самым не всё стала усваивать на занятиях, поэтому не закончила этот курс. Должна сказать, что курс действительно был непростой, некоторые всё успевали, но и таких, как я, было немало. Но многие всё равно продолжали ходить просто чтобы погружаться в ауру Зализняка.
А вот курс древнерусского языка так прочно застрял в моей голове, что, когда в середине восьмидесятых мне понадобилось сдать экзамен кандидатского минимума по исторической грамматике на отделении русского языка (в те годы, 1982–1988, наше родное отделение переживало тяжёлые времена, и защищалась я на русском отделении), я просто открыла учебник, бегло просмотрела его и была готова к экзамену, хотя слушала курс Зализняка за 14 лет до этого экзамена.
Андрей Анатольевич стоял у истоков Лингвистической олимпиады, тогда она называлась Традиционной Олимпиадой по языковедению и математике. Ещё до олимпиады он опубликовал статью «Лингвистические задачи», а потом в течение многих лет ежегодно составлял задачи для Олимпиады. И не только составлял задачи, но обязательно внимательно просматривал варианты, составленные задачной комиссией. Тогда у нас в ходу был специальный термин – «отзализнячить» задачи, т. е., когда всё уже совершенно готово, перед сдачей в типографию отнести варианты на проверку А. А. Зализняку. И, бывало, Андрей Анатольевич находил какие-то огрехи. Довелось возить задачи на «отзализнячивание» и мне, когда, учась на 5-м курсе, я была председателем задачной комиссии. Какую же я испытывала гордость и радость, когда А. А. похвалил варианты!
У Андрея Анатольевича я писала курсовую работу на 4-м курсе, а потом диплом. Опять-таки, стыдно было приезжать к нему с каким-то совсем сырым текстом и непродуманными намётками. И хотя я часто разговаривала с Андреем Анатольевичем, звонила ему по телефону, бывала у него дома, я неизменно испытывала какую-то робость, какой-то трепет в общении с ним, ощущая масштаб его личности (вот ведь перед начальниками и администраторами любого уровня у меня никогда не было никакого страха и трепета). Видимо, это ощущение не позволяло мне обращаться к нему с какими-то мелкими, незначительными, недостойными его внимания вопросами. Но если действительно возникала необходимость, конечно, просила совета. Так, например, дважды я консультировалась с ним по поводу задач «Русского медвежонка», посвящённых морфологии существительных. В методической комиссии конкурса для школьников «Русский медвежонок – языкознание для всех» очень квалифицированные и разносторонние лингвисты, мы тщательно и придирчиво рассматриваем каждую задачу и обычно приходим к общему мнению. Но иногда всё же приходится обращаться к внешним экспертам. А ведь возможность получить консультацию по морфологии русских существительных у самого А. А. Зализняка (автора «Русского именного словоизменения» и Грамматического словаря) – это большое счастье. И я всегда знала, что, если мне такая консультация действительно нужна, у меня такая возможность есть.
С 1992 года мы с Максимом Кронгаузом начали проводить Летние лингвистические школы, а в 2007 году нам пришла в голову счастливая мысль пригласить с лекцией Андрея Анатольевича. Я позвонила ему, Андрей Анатольевич очень заинтересованно меня выслушал и согласился. С тех пор мы приглашали Андрея Анатольевича на ЛЛШ каждый год, и каждый год он с готовностью соглашался и, кажется, с большим удовольствием выступал перед талантливыми школьниками, приехавшими из самых разных уголков России (и не только России). Лекция Андрея Анатольевича неизменно проходила в первый же рабочий день школы, потом он отправлялся на ежегодные раскопки новгородских берестяных грамот. Всего с 2007 по 2017 гг. было прочитано 11 потрясающих лекций. Казалось, так будет всегда. Кто же из нас летом этого года мог подумать, что присутствует на последней лекции Зализняка в ЛЛШ. Благодаря усилиям Виталия Арнольда и его коллег многие лекции существуют в видеозаписи, и теперь, включив компьютер, можно окунуться в те времена, когда все были живы-здоровы и мы все вместе: школьники, студенты, преподаватели и специально приехавшие гости – собирались в зале и с увлечением слушали Андрея Анатольевича.Е. В. Муравенко15 января 2018 года
Москва
Читать полностью это и другие воспоминания на «Афише»Но Зализняк демонстрировал, если можно так выразиться, высшие возможности человеческого интеллекта; он показывал, каким в принципе может быть человек, каких высот он может достигать... С одной стороны, он был филигранно точен в своих рассуждениях («всесильный бог деталей», как писал поэт) и умел замечать то, мимо чего проходили другие, — такое ощущение, что он обладал во много раз более мощным зрением, чем простые смертные. Но с другой стороны, он умел подниматься до таких обобщений и заглядывать в такие глубины, что от изумления просто захватывало дух....Вообще, вносить рациональный смысл в то, что всем остальным кажется хаосом, — это подлинная стихия Зализняка, его фирменный почерк. Потом он каким-то чудом перевоплотился в древнего новгородца и прочитал берестяные грамоты почти тысячелетней давности так, как если бы стоял за плечом у пишущих и знал их мысли... Ну, всем известно, что еще он доказал подлинность «Слова о полку Игореве» (именно доказал — насколько в лингвистике вообще возможны рациональные доказательства), но это лишь вытекало из его безграничных знаний о древнерусской эпохе....Зализняк обычно объяснял за три занятия: первое — вводное, второе — склонение и спряжение, третье — синтаксис, «Ну а письменность вы уж сами», — добавлял он обычно. И самое поразительное — что сведений, сообщенных на этих вводных занятиях, действительно было достаточно...
Читать полностью это и другие воспоминания на «Таких делах»
Он показал, что берестяные грамоты, в которых когда-то историки, археологи и филологи-русисты... видели в основном набор невнятных значков, можно читать, как безупречно выстроенный, осмысленный текст... Все помнят, как он доказал подлинность «Слова о полку Игореве». Наконец, не надо забывать, что любой поиск в интернете на русском языке пользуется его алгоритмами, придуманными еще в 60-е годы. Он составил свой «Грамматический словарь», когда никто еще не подозревал ни о какой компьютерной лингвистике.
...
Представим, что один лингвист сделал полное алгоритмическое описание словоизменения русского языка, которым пользуются сейчас во всех компьютерах и мобильных устройствах. Второй описал, какие ударения были в речи наших предков. Третий доказал, что «Слово о полку Игореве» — древнее произведение. Четвертый совершил огромный прогресс в изучении берестяных грамот, открыв в их орфографии и грамматике стройную систему. Пятый выявил правила расстановки древнерусских местоимений (и шестой, и десятый...) — каждый из них был бы выдающейся фигурой в истории науки. Зализняк это все сделал один, без соавторов.
Выдающийся педагогический дар — он заставлял почувствовать, что ученик вместе с ним решает сложные лингвистические проблемы... На ежегодных докладах о находках берестяных грамот (в огромные аудитории набивалось, кажется, половина Москвы, а кто-то приезжал и из других городов) он выписывал на доске (никаких презентаций, только мел!) начало грамоты. Аудитория подсказывала, как будет дальше, а он предлагал сравнить варианты, и решение непостижимым образом чувствовалось само....
В двадцать один год он поехал учиться в Париж, к последнему из великих структуралистов Андре Мартине. Удивительное время было начало оттепели: системный сбой, никто не знал, что теперь делать — и в Эколь Нормаль по обмену направили не агента и отличника боевой подготовки, а действительно лучшего студента филфака, полиглота.Читать полностью на «Горьком»
Когда о достижениях ученого спрашивают математики, они в первую очередь интересуются: какие у него есть результаты? Зализняк — один из немногих лингвистов, про которых дать ответ на такой вопрос легко; нелегко только выбрать из его многочисленных результатов. Но особенно важно, что его результаты легко понять даже людям, далеким от лингвистики, а лингвисты, как и обо всем гениальном, думают о них: «Ну это же так кристально ясно! И почему мне не приходило в голову?..» И в этом тоже величие Зализняка: не только открыть, но и объяснить другим. Не зря студенты, которым задают читать его работы, жалуются, что их невозможно конспектировать, потому что короче и яснее не скажешь.
К своему дару Зализняк относился с удивительным, редко встречающимся в академической среде целомудрием: никогда не отвлекался на мелочи, не написал ни одной проходной работы, лишнего абзаца, лишней строки. Все, что он писал, было эталоном качества и служило решению главных жизненных задач. Отсюда — титаническая продуктивность, в последние годы не только не ослабевшая, но наоборот, возросшая. Стремление «дойти до самой сути» заставляло его вновь и вновь возвращаться к написанному — пополняя, исправляя, реагируя на новые данные. Смерть застала его на очередном подъеме, с подготовленным новым изданием книги о древнерусском ударении и классического «Древненовгородского диалекта».
Исходный зашифрованный текст и его схема перед началом расшифровки |